День в истории. 29 июля 1702 года – сражение при Гуммельсгофе

29 июля 2017 года исполнилось 315 лет сражению при Гуммельсгофе – одной из первых побед русской армии над шведским войском в Северной войне (1700-1721 гг.), одержанной в 1702 году. Именно 29 июля 1702 года в бою у мызы Гуммельсгоф 7-тысячный шведский корпус генерал-майора Вольмара Антона фон Шлиппенбаха потерпел поражение от русских войск под командованием генерал-фельдмаршала Бориса Петровича Шереметева, потеряв около 4 тысяч человек. Лишь 3 тысячам шведов удалось добраться до города Пярну. Эта победа дала русским полную власть над Восточной Лифляндией. 20 сентября Б. П. Шереметев с войском вернулся в Псков с тысячью пленных, 51 орудием и 26 знамёнами.

Предыстория сражения началась с того, что в конце мая 1702 года царь Пётр I стал торопить фельдмаршала Б. П. Шереметева к выступлению из Пскова в Лифляндию (Шведскую Ливонию). Лифляндия являлась провинцией Швеции, находившейся на территории современных Латвийской и Эстонской республик. До этого, после сражения при Эрестфере 29 декабря 1701 года (1 января 1702 года по новому стилю), завершившегося победой русской армии, между русской и шведской армиями проходили боевые столкновения, не имевшие больших размеров.

Граф Борис Петрович Шереметев – русский полководец времён Северной войны (1700-1721 гг.), дипломат, один из первых русских генерал-фельдмаршалов.

Из письма Петра фельдмаршалу: «Есть ведомость, что неприятель готовит в Лифлянты транспорт из Померании в 10000 человек, а сам, конечно, пошел к Варшаве. Теперь истинный час (прося у Господа сил помощи), пока транспорт не учинен, поиском предварить».

К решительным действиям в новой кампании на территории Эстляндии и Лифляндии русская армия была готова перейти лишь к началу июля 1702 года. Наконец, 12 июля (23 июля по новому стилю) Б. П. Шереметев с войском перешёл русско-шведскую границу.

В отечественной военно-исторической литературе приведены разные данные по количеству русских и шведских войск, действовавших в Лифляндии в июле 1702 года. Численность русских войск колеблется от 17 тысяч до 30 тысяч человек и от 24 до 32 орудий. Очевидно, что в количестве от 18 тысяч до 25 тысяч учитываются только силы регулярной русской армии: пехотные и конные драгунские полки. Остальные являлись иррегулярной конницей (гусары, казаки, калмыки, татары), насчитывавшей 5-6 тысяч человек.

Численность шведских войск в русской военно-исторической литературе оценивается от 7000 человек до 8000 человек и 17 орудий. Хотя, советский историк Евгений Викторович Тарле, работавший со шведскими источниками, писал, что у В. А. Шлиппенбаха к началу боя было почти 2 тысячи человек.

В иностранной военно-исторической литературе, в частности, в статье шведского историка Отто Шёгрена (Otto Sjögren) «Армия В. А. ф. Шлиппенбаха в Лифляндии» («W. A. v. Schlippenbach's Army of Livland»), опубликованной в 1896 году, был приведён подробный состав шведских сил. Иностранный историк писал, что источники, в которых есть сведения о личном составе Лифляндской армии, постоянно менялись. Поэтому, с некоторой определённостью он, вероятно, приближался к 6000 человек. Информация о силе частей шведского корпуса незадолго до битвы при Гуммельсгофе в полевых архивах не сохранилась. Историк О. Шёгрен использовал множество различных материалов, чтобы извлечь соответствия для вероятной оценки шведских сил под Гуммельсгофом. По его приблизительным подсчётам, численность подразделений, участвовавших в битве, составила 5100 человек и 17 пушек, входящих в одну батарею увеличенного состава.

Пехота шведской армии времён Северной войны (1700-1721 гг.). Реконструкция С. А. Летина. Источник: www.wikiznanie.ru

Следует отметить, что нехватка личного состава войск была главной проблемой шведов в Лифляндии, начиная с осени 1701 года. Когда король Швеции Карл XII произвёл полковника В. А. Шлиппенбаха в генерал-майоры за победу в сражении у мызы Рыуге, то тот, поблагодарив короля, не без сарказма заметил, что предпочёл бы вместо чина получить 7 или 8 тысяч солдат. Шведский генерал понимал, какое значение для Швеции имел защищаемый им край. Лифляндия являлась главной житницей Швеции, так как налоги и пошлины, собиравшиеся на её территории в виде натуральных податей, давали Швеции значительные доходы. Но Карл XII, очевидно, придерживался мнения, что корпуса из 6000 человек вполне хватит, чтобы защитить провинцию от русских войск. Последствия этого необдуманного решения вскоре не заставили себя долго ждать.

Таким образом, русское войско по численности и парку артиллерийских орудий превосходило шведов. Но при этом надо помнить, что это была армия, только-только начинавшая приобретать реальный боевой опыт в боях против обученной регулярной шведской армии. К тому же часть русского войска составляла иррегулярная конница, не предназначенная для прямого боя с регулярными войсками.

Русское войско отправилось через Новый Городок (в 60 верстах от Пскова), где фельдмаршал Б. П. Шереметев оставил полковые обозы, взяв запасы всего на 8 дней. Отсюда он направился на Керепецкую мызу (мыза – отдельно стоящее прибалтийское поместье с хозяйством) и Кенецкий кабак (кабак – восточный термин, которым в русских документах XVI-XVII вв. называли поселения на Кавказе), где узнал от пленного шведского рейтара, что в мызе Санге расположился В. А. Шлиппенбах. Шведский отряд насчитывал 9000 пехоты и конницы при 16 орудиях.

В «Гистории Свейской войны» – первом официальном труде по истории Северной войны (1700-1721 гг.), вышедшем в 1722 году и составленном на основе разнообразных источников, этот бой описан следующим образом. Шведский генерал стоял в Сайге-мызе с отрядом из 9000 человек конницы и пехоты и с 16 пушками. Авангард русской армии на переправе вступил в бой со шведским рейтарским (рейтары – вид тяжелой кавалерии) эскадроном под командованием майора. Русские солдаты под жестоким огнём перебрались на другой берег, разгромив шведский эскадрон и взяв в плен командира эскадрона, поручика и 27 рейтар.

Генералу В. А. Шлиппенбаху пришлось отводить шведские войска к мызе Платор. Фельдмаршал преследовал его, но шведы бежали за реку Амовжа (Эмбах), разрушив мосты, чем приостановили наступавшие русские войска.

Драгуны русской армии времён начала Северной войны (1700-1721 гг.).

Дав отдых войскам, Б. П. Шереметев, 29 июля (18 июля по старому стилю) выслал в разведку драгунские полки Семёна Кропотова, Никиты Полуэктова и князя Вадбольского, а также иррегулярную конницу калмыков, татар и казаков. Отряд этот, подойдя к реке Амовже, сбил неприятельские караулы, построил мост и настиг неприятеля в 15 верстах от реки у мызы Гуммельсгоф (русские переиначили название – «при Гумоловой»).

Первыми бой начали шведы. Надеясь отрезать этот авангард от главных сил русских войск, В. А. Шлиппенбах атаковал его. Шведская кавалерия обрушила удар на три полка русских драгун. Действенную помощь кавалерии оказывала шведская артиллерия. Русские части стали отступать. В это время высланные для ликвидации предполагаемого флангового охвата шведские кавалеристы сами зашли в тыл и во фланги русской конницы и атаковали её. Положение для русских создалось критическое, шведская кавалерия захватила 5 (по шведским данным - 6) пушек и почти весь обоз. Положение спасли драгуны. Они задержали натиск противника и отчаянно дрались у моста через реку. В самый критический момент к ним на помощь подошли еще 2 драгунских полка (около 1300 человек) Баура и Вердена из состава основных сил Б. П. Шереметева, и это решило исход боя. Генерал В. А. Шлиппенбах мог разбить неприятеля по частям, но упустил возможность выдвинуть на помощь своей кавалерии пехоту и пушки.

Карта-схема сражения у Гуммельсгофа 29 июля (18 июля по старому стилю) 1702 года.

Вскоре военная удача, как показалось, опять стала склоняться в пользу шведов. К ним тоже подошли два батальона, которые прямо с марша вступили в бой. Но переломить ход сражения в свою пользу им так и не удалось. Исход его был решен с подходом к полю боя главных сил русского корпуса. Когда на поле боя прибыли пехотные полки Лима, Айгустова и фон Дельдина, завязался упорный бой. Подошедшие свежие русские батальоны начали обходить шведов с флангов. После эффективной артподготовки, расстроившей ряды шведской кавалерии, русские войска перешли в общее наступление. Неприятель был наголову разбит. Фронт шведской кавалерии рухнул. Её передовые части обратились в паническое бегство, смяли свою пехоту и бросились бежать по дороге в Пернау. Попытки отдельных небольших отрядов пехоты и кавалерии сдержать натиск русских войск были сломлены. Большинство шведских пехотинцев бежало с поля боя, укрывшись затем в окрестных лесах и болотах.

Что же касается шведской артиллерии, то, по замечанию шведского историка О. Шёгрена, находившаяся в корпусе В. А. Шлиппенбаха батарея увеличенного состава из 17 орудий небольшого калибра во время сражения ничего не смогла поделать против чрезвычайно превосходящей артиллерийской силы противника, которая на этот раз решила битву. Вся батарея была взята русскими.

Сам В. А. Шлиппенбах, бросив пехоту и артиллерию, вместе с кавалерией тоже бросился к городу Пернау (Пярну), где, преследуемый русскими драгунами, он едва избежал плена.

В результате шведы потерпели тяжелое поражение. При этом, как и в случае с количеством русских и шведских сил перед сражением, так и в оценке потерь противоборствующих сторон в военно-исторической литературе нет однозначного мнения.

Работы отечественных историков дают разные данные потерь шведского корпуса под Гуммельсгофом – от 2400 до 5500 человек убитыми, 1200 дезертиров, от 238 до 300-315 пленными, 15-16 пушек, 16 знамён.

Шведский историк О. Шёгрен, работавший с источниками, писал в 1896 году, что примерно половина шведской армии была потеряна во время или сразу после битвы. В отчёте В. А. Шлиппенбаха говорится о 840 погибших и, по крайней мере, столько же захваченных, то есть почти 2000 человек. Еще 1000 человек, вероятно, были потеряны после поражения, так как подразделения рассеялись и распались. Шёгрен считает правильными данные другого исследователя Гордона, который утверждал, что «2000 шведов погибли и более 1000 были ранены или захвачены». Среди погибших были подполковник О. Ф. Брейкель и майор Н. де Молин – командир драгунского полка. И, тем не менее, доктор исторических наук, профессор Александр Викторович Беспалов называет данные О. Шёгрена заниженными. Участник сражения, русский дипломат И. А. Желябужский вспоминал, что фельдмаршал Б. П. Шереметев после боя приказал посчитать убитых шведов, число которых на полях около мызы составило 5490 человек, кроме тех, кто остались в лесу и у болота. В «Гистории Свейской войны» говорится о том, что в плен было взято 328 человек.

Таким образом, единственные данные, оставшиеся без изменений, это количество трофейных знамён (всего 16). По трофейной артиллерии наиболее достоверными данными являются данные российского историка Александра Борисовича Широкорада, который в своей работе уточнил металл, из которого были изготовлены трофейные орудия (6 медных и 9 чугунных пушек). Итого – 15.

Потери русских войск под Гуммельсгофом в военно-исторической литературе тоже не имеют точных данных: от 111 до 411 убитых, от более 100 до 800 раненых, или 1000-1500 человек убитыми и ранеными.

Итогом сражения стало то, что шведы понесли тяжёлое поражение. После него у В. А. Шлиппенбаха больше не осталось сил для отстаивания Шведской Ливонии в полевых сражениях. В августе того же года другой сподвижник Петра I – Фёдор Матвеевич Апраксин на реке Ижоре потрепал другой шведский отряд, под началом Кронгиорта. Теперь шведы могли оборонять лишь защищённые укреплениями города. Вся остальная территория южной Лифляндии, служившая на тот момент главной житницей Швеции, попала во власть Б. П. Шереметева. И тот не преминул этим воспользоваться, отдав всю область на разорение своей иррегулярной коннице – казакам, татарам, калмыкам, которые беспрепятственно прошли по ней, забирая запасы продовольствия, разрушая укрепления, захватывая пленных. По одной лишь рижской дороге они выжгли более 600 поселений, разграбив имущество и угнав скот вместе с теми жителями, что не успели спрятаться в крепости. Только по официальной статистике добыча составила 12000 душ. Шведы оказались в полной растерянности. А Б. П. Шереметев, в том же году, не давая покоя врагу, взял города Вальмар, Мариенбург и Нотебург.

Но фельдмаршал не желал нарушить повеления Петра и не занял Лифляндию (для этого не пришло ещё время). Вернувшись в Псков и устроив свою армию близ Пскова и у Печоры, Б. П. Шереметев остался в полной готовности нагрянуть в любой пункт Ливонской (Лифляндской) земли, куда ему будет указано. После этой второй крупной русской победы в открытом поле и после долгого беспрепятственного господства Б. П. Шереметева в Лифляндии ещё гораздо больше, чем после Эрестфера, выявилась непрочность позиции шведских сил в данный момент.

Успех Б. П. Шереметева под Гуммельсгофом вновь был громко отпразднован (после победы при Эрестфере 1 января 1702 года). В этом был свой смысл: под победные залпы на полях сражений и в россыпях огней фейерверка скорее затягивались раны позора поражения, которое русская армия потерпела под Нарвой в 1700 году. Пётр I оценил победу фельдмаршала: «Зело благодарны мы вашим трудам».

Во время сражения при Гуммельсгофе Б. П. Шереметев сумел сосредоточить необходимую группировку сил (а также артиллерии) на направлении главного удара, в результате чего добился победы над опытным противником. Ещё раз следует повторить, что русская армия только-только начинала приобретать боевой опыт. И Б. П. Шереметев, зная о её боевых качествах на тот момент, не стал распылять войско по всей Лифляндии, а сразу обрушил всю массу своих войск на шведский корпус. В результате чего, победа под Гуммельсгофом имела стратегические последствия, так как Б. П. Шереметеву досталась практически свободная от шведских войск южная часть главной житницы Швеции, которая сразу подверглась разорению русской иррегулярной конницей. Сам Б. П. Шереметев сумел одержать победу над опытным шведским генералом, участником ещё Датско-шведской войны (1675-1679 гг.). Причём, до этого генерал-майор В. А. Шлиппенбах с несколькими сотнями солдат одержал победу в сражении у мызы Рыуге (4 (15) сентября 1701 года) сражаясь против русского отряда, состоявшего из 4 тысяч человек.

Подготовил старший научный сотрудник А. С. Мамакин.